«Уважаемый Евгений Викторович!» Хэ... Евгений Викторович... Он всё никак не мог смириться и привыкнуть вот к этому. Всю жизнь он был Женёк, Жека, Джонс — но никак не Евгений Викторович.
«Уважаемый Евгений Викторович! Напоминаем Вам, что старт последнего челнока с космодрома Ясный на лайнер Эвакуации состоится в 0:00 по стандартному координированному времени. В Эвакуацию Вы можете взять с собой личные вещи суммарным объёмом не более 0,2 куб. м и весом не более 40 кг. Не забудьте Ваш билет!»
Он выделил сообщение, нажал «удалить» и выключил коммуникатор. Сделал последние три затяжки, глубоко выдохнул, потом так же глубоко втянул в прокуренные лёгкие морозный воздух и выкинул окурок в снег.

Дул пронизывающий степной морозный ветер. В небе полыхал необычайно яркий пурпурный закат: несмотря на то, что солнце уже почти скрылось за горизонтом, было очень светло. Женёк (хм-да, Евгений Викторович) ещё раз глубоко вздохнул и отправил коммуникатор вслед за окурком. Развернулся и зашёл внутрь служившего ему мастерской и сторожкой КУНГа. Как был, в спецовке и сапогах, плюхнулся на тахту.
Над рабочим столом висели полувыцветшие старомодные фотографии людей. Когда-то он их всех знал. Когда-то, но почему-то не сегодня. А теперь их лица и имена неумолимо выветриваются из памяти.
Джонс (ах, да, Евгений Викторович) поднялся и присел к столу. Достал из бокового шкафчика припасённую как раз на этот случай бутылку и рюмку. Молча налил, выдохнул и выпил. По щеке вдруг предательски покатилась слеза.
Он дёрнулся было смахнуть её рукой, но тут же передумал. Когда солёная капля докатилась до верхней губы, он слизнул её. «Лучшая закуска на сегодняшний день» — промелькнула в его голове полная безразличия мысль.
«Интересно, покажутся ли на небе звёзды?» — с этой мыслью он налил себе ещё одну. Пошевелив ногой, он нечаянно пнул свою сумку с инструментом. Взгляд сам собой скользнул вниз и невольно задержался на прицепленном к груди спецовки бейджике. Сверху не было видно, но он и так знал, что на нём справа от его фотографии написано: «Космодром «Ясный». Кормильцев Евгений Викторович. Техник по обслуживанию электрооборудования. Зоны допуска: А3, Б2, Б10, Д7». «Интересно, сколько сейчас времени?», подумал он. «А, впрочем, какая разница?». Душа наполнялась каким-то, полным отстранённости ото всего безразличием, с лёгкой, едва заметной примесью безнадёги. Он покрутил ручку громкости устаревшей и давно уже неиспользуемой рации.

В эфире была вполне ожидаемая тишина. Налил ещё одну и закусил очередной доструившейся до губы слезинкой. Пошарил по карманам изрядно потёртой и засаленной спецовки. Вытряхнул на стол помятую купюру на три кредита в рублях, непонятно как оказавшуюся там железную ложку и экранокарту, на светящейся картинке которой среди прочего можно было различить написанное большими буквами слово «билет».

Снаружи, за окошком, раздался мощный оглушительный рёв. Через минуту он начал постепенно затихать. Среди хлама на столе Евгений Викторович нашёл старые электронные часы. На них светились цифры 00:02. Вот и всё. Последний челнок на Лайнер озарял небо всполохами пламени двигателей. Утром он накроет последнюю рюмку, которую не станет пить, карточкой с ярко сияющим словом «билет». А пока можно достать припасённое старинное, ещё огнестрельное, ружьё и дать последний салют, стреляя по звёздам. Представляя, что сбиваешь их с неба одну за одной. С неба, в котором этим морозным утром озарит устланную покрывалом снега и продуваемую всеми ветрами бескрайнюю степь необычайно яркий последний рассвет.